Главная » 2014»Сентябрь»2 » Скачать Художественная структура романов В. Вулф 1920-х - начала 1930-х годов. Колотов, Александр Анатольевич бесплатно
04:03
Скачать Художественная структура романов В. Вулф 1920-х - начала 1930-х годов. Колотов, Александр Анатольевич бесплатно
Художественная структура романов В. Вулф 1920-х - начала 1930-х годов
Диссертация
Автор: Колотов, Александр Анатольевич
Название: Художественная структура романов В. Вулф 1920-х - начала 1930-х годов
Справка: Колотов, Александр Анатольевич. Художественная структура романов В. Вулф 1920-х - начала 1930-х годов : диссертация кандидата филологических наук : 10.01.05 Красноярск, 2000 214 c. : 61 00-10/415-3
Объем: 214 стр.
Информация: Красноярск, 2000
Содержание:
Введение,
Глава первая ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ УСТАНОВКИ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО РОМАНА
1 "Лестница" и "паутина": два типа романа
2 "Материалисты" и "спиритуалисты"
3 Миссис Браун и "портные с Бонд-стрит"
4 От "спиритуалиста" до "рабочего-самоучки": Вулф о Джойсе
5 "Поток сознания" у Вулф и Джойса
6 Вулф/Джойс: мужское/женское
7 Хронотоп итопохронос
8 Итоги главы
Глава вторая ОТ ТОПОХРОНОСА К ХРОНОТОПУ: "КОМНАТА ДЖЕЙКОБА", "МИССИС ДЭЛЛОУЭЙ" "НА МАЯК" / "Комната Джейкоба"
1 Повествование: фрагментарность, микронарративы, монтаж
2 "Важное"/"второстепенное": торжество незначительности
3 Сюжет и фабула
4 Три ипостаси повествователя
5 Пространство "Комнаты Джейкоба"
6 В погоне за Джейкобом: форма как повествование
7 Итоги
П "Миссис Дэллоуэй"
1 "Сюжет раскрытия" и "повествование разрешения"
2 Кларисса/Септимус: два центра повествования
3 Кларисса/Септимус: топологические двойники
4 "Раздробление" героя и синхронизация повествования
5 Позиция автора-повествователя
6 Итоги
III "На маяк"
1 Повествование и автор-повествователь
2 "Моменты бытия" и "эффект реальности"
3 Холст и маяк: две линии развития действия
4 Категория времени
5 Категория пространства
6 Маяк: символическая модель
7 Итоги
Глава третья РАЗВОПЛОШЕНИЕ ХРОНОТОПА: "ОРЛАНДО", "ВОЛНЫ" I "Орландо" "Флаш"
1 Проблема жанра: "биография" или "роман"?
2 "По неизгладимым следам истины": достоверность и правдоподобие
3 "Профанация" героя
4 Орландо: герой/героиня
5 Категория времени: разрушение хронологии
6 Итоги
II "Волны"
1 "Прочь от фактов": Вулф о принципах нового романа
2 "Остраненное" сознание
3 "Интерлюдии": "метафорический пейзаж"
4 "Цветок о шести лепестках"
5 Персиваль: потерянное звено
Введение:
За Вирджинией Вулф давно и прочно утвердилось место одного из крупнейших представителей и теоретиков английского модернизма. На протяжении всего XX столетия интерес к ее творчеству неуклонно возрастал как со стороны критиков, так и со стороны «рядовых читателей». Произведения Вулф, которые многие из ее современников рассматривали как слишком «утонченные» для массовой аудитории, постепенно получили признание у самой широкой публики, в том числе и в России. Однако в связи с тем, что издание ее романов в нашей стране началось относительно недавно, творчество английской писательницы не получило еще в должной мере той научно-критической оценки, которое оно, бесспорно, заслуживает. Не в последнюю очередь интерес вызывает и форма ее романов, которая неразрывно связана с особым характером восприятия Вулф современной действительности.
Я пришла к тому, что могу назвать философией; во всяком случае, это идея, которая постоянно живет во мне; что внутри самого неоформленного материала скрыт некий порядок; что мы — я имею в виду все человеческие создания — связаны с ним; что весь мир есть произведение искусства; и что мы -- только части этого произведения. "Гамлет" или квартет Бетховена -- вот правда о той огромной массе, которую мы называем миром. Но нет никакого Шекспира, нет никакого Бетховена, определенно и положительно нет никакого Бога; мы -- те слова; мы -- та музыка; мы -- само это"(1).
Эти строки Вирджинии Вулф как нельзя лучше выражают общий подход английской писательницы не только к действительности, но и к проблеме романного творчества. Дебютировав в литературе двумя достаточно традиционными романами ("Путешествие" и "Ночью и днем"), в двадцатые годы нынешнего столетия Вулф, однако, постепенно приходит к пониманию того, что роман в сложившихся к тому времени формах уже не может адекватно выражать окружающую действительность. Главной задачей романиста Вулф склонна считать выражение неких "моментов бытия", во время которых человек переживает особое чувство слияния с окружающим миром, ощущая себя с ним как единое целое.
Однако достижение подобной цели немыслимо без различных инноваций в самом жанре романа. Пересмотру должно подвергаться все -- и техника письма, и основные принципы организации романного материала, и роль персонажей в структуре произведения. Поэтому неслучайно наибольший интерес и для современников, и для последующих поколений историков литературы вызывали прежде всего так называемые "экспериментальные романы" писательницы (к которым традиционно относят "Комнату Джейкоба", "Миссис Дэллоуэй", "На маяк","Волны" и "Между актами"), где Вирджиния Вулф на практике воплощает свои теоретические положения. Будучи, возможно, не столь радикальной, как Джойс, по отношению к форме своих произведений, Вирджиния Вулф тем не менее сумела дать в своих романах органичный синтез новой техники письма с постановкой самых глубинных вопросов человеческого бытия.
Внимание критиков не заставило себя долго ждать. Еще в марте 1932 года Вирджиния Вулф записывает в своем дневнике: "Только что появились две книги о Вирджинии Вулф — во Франции и Германии. Это тревожный сигнал. Я не должна превращаться в некую фигуру"(2). Однако в том же году в Лондоне выходит биография английской писательницы, написанная Уинфредом Холтби(З).
После смерти Вулф в исследовании ее творчества отчетливо выделяются два этапа. Начало первого было положено
Э.М.Форстером, который в течение многих лет являлся близким другом Вирджинии Вулф, чьим мнением она весьма дорожил а("Я всегда чувствовала, что никто, за исключением, может, Моргана Форстера, не улавливал того, что я делала"(4). Еще в 1925 году в своей статье "Ранние романы Вирджинии Вулф" Форстер сравнивал английскую прозу от Генри Филдинга до Арнольда Беннета с рядами ровно расположенных портретов в картинной галерее. И весьма характерно в этой связи его замечание о Вулф: "Она хочет разрушить эту галерею. но что взамен построить на этом месте? Нечто более ритмическое. "Комната Джейкоба" вызывает картину некой спирали, скручивающейся в одну точку, "Миссис Дэллоуэй" — некоего собора"(5). Восхищаясь художественной структурой "Комнаты Джейкоба" и "Миссис Дэллоуэй", Форстер, тем не менее, готов признать, что искусность построения этих романов призвана компенсировать недостаток жизненности персонажей Вулф, — недаром, кстати, по отношению к ее стилю он использует эпитет "вдохновенная безжизненность" (inspired breathlessness). И в 1941 году в своей лекции, прочитанной в Кембридже, Э.М.Форстер сделает главный упор на блестящий стиль писательницы, выражая, однако, сомнения по поводу "жизненности" персонажей в ее романах(б).
Поэтому неслучайно, что ключевые работы по исследованию творчества Вулф, вышедшие в сороковые-пятидесятые годы нынешнего столетия — Дж.Беннетта, Р.Л.Чэмберса, Д.Дэйчеза, Б.Блэкстоуна и Д.Хэфли(7), — как, кстати, и специальные главы, посвященные Вулф, в переведенных на русский язык книгах Уолтера Аллена "Традиция и мечта" (Москва, 1970) и Арнольда Кеттла "Введение в историю английского романа" (Москва, 1966), главным образом были призваны "топографировать" ту, по выражению
И.Рантаваара, "нейтральную территорию между поэзией и прозой"(8), которая лежит в основе романов Вирджинии Вулф. "Сверхзадачей" этих работ являлось стремление вписать творчество Вирджинии Вулф в контекст модернистской литературы, определить место ангнлийской писательницы в литературном процессе XX века -- или, пользуясь терминологией Харольда Блума, ввести ее романы в Западный Канон.
В последующие десятилетия центр тяжести критических штудий начинает все больше и больше переноситься на рассмотрение уже конкретных аспектов ее романов. Но здесь возникает достаточно парадоксальная ситуация. Конечно же, "особость", "нетрадиционность" поэтики Вулф не вызывает никаких сомнений. Но истоки этой "самобытности" и формальных инноваций в ее прозе исследователи зачастую пытаются найти в неких "внешних" обстоятельствах, не впрямую сопряженных с литературной практикой. Иначе говоря, для объяснение внутренних законов построения повествования привлекаются внешние факторы: особенности психики Вирджинии Вулф, круг ее общения, ее знакомство с различными философскими и эстетическими теориями, ее взгляды на современное общество, женский вопрос и так далее.
Так, Джозефин О'Брайен Шефер становится одной из первых среди тех критиков, которые пытаются с точки зрения философии дать исчерпывающие объяснения особому типу реальности, который присутствует в текстах Вирджинии Вулф. Исследователь вычленяет в этой романной реальности три основополагающих элемента — природные феномены, социальная жизнь и внутрений мир персонажей -- и пытается интерпретировать романы писательницы на основе взаимодействия этих элементов(9).
Другой критик, Н.Такур, привлекает внимание литературоведов к символам и мотивам, присутствующим в романах писательницы и связывает их с индийской литературой и мифологией(Ю). Другие исследователи все чаще и чаще пытаются соотнести романы Вулф с творчеством других участников "группы Блумсбери"(11) (кстати, изобретение этого термина зачастую приписывается именно Вирджинии Вулф).
В 1972 году выходит двухтомная биография писательницы, написанная ее племянником Квентином Беллом. Параллельно начинает издаваться "Дневник писательницы", ее эпистолярное наследие, сборники эссе и рассказов, и вновь переиздаются самые известные из ее романов. Количество книг и статей, посвященных творчеству Вирджинии Вулф растет с каждым годом. Поэтому укажем лишь на некоторые наиболее ценные, на наш взгляд, работы.
Прежде всего это монография Харвены Рихтер "Путешествие в себя", где автор видит основу метода Вулф в применяемой ей принципе зеркальности: "Люди, предметы, пейзажи . становятся рядами зеркал, отражающих большинство аспектов самого персонажа. Персонаж, однако, не осознает этот процесс отражения. Это читатель обладает двойным зрением — наблюдая как персонаж воспринимает свой мир, он ловит блики этих отражений"(12). Хотя, на наш взгляд, основая задача письма Вирджинии Вулф прямо противоположна -- главным для нее является не отражение, а постижение, осмысление реальности.
Среди множества штудий особняком стоит исследование Элис ван Берен Келли, где особое внимание уделено форме, создающей ритм повествования, различию между материальным и духовным. По мысли автора, "для Вирджинии Вулф мир факта есть мир физической изоляции и ограниченности; мир видения есть духовный мир единения. Но ни один из этих миров не может существовать без другого."(13)
Джеймс Нэйрмор в своем исследовании "Мир без себя" пытается найти тот "путь восприятия" (way of seeing), по которому шло понимание Вирджинией Вулф окружающей ее действительности и связывает технические новшества писательницы с "эротичным и визионарным характером ее романов и ее зачарованностью смертью"(14). Однако, несмотря на множество интересных наблюдений, данная работа также является достаточно показательной для всего западного вулфоведения -- анализируя формальные новации, присутствующие в экспериментальных романах Вирджинии Вулф, исследователи подчас игнорируют тот факт, что эти технические новшества обусловлены в первую очередь не столько "внешними" обстоятельствами, сколько вполне очевидной попыткой построения новой модели "текст — реальность", основанной не на отражении действительности, а на ее постижении.
Начало второго этапа в изучении творчества Вирджинии Вулф приходится на конец семидесятых -- начало восьмидесятых годов двадцатого столетия и связано прежде всего с деятельностью американских исследователей. Происходит своеобразная "актуализация" творчества английской писательницы. Ревизии подвергаются как уже устоявшиеся в литературоведении стратегии интерпретаций ее романов, так и общее место Вулф в литературном процессе первой половины XX века. К примеру, к ее творчеству прямо обращается один из крупнейших представителей влиятельной в ту пору "йельской школы" американской деконструкции Дж.Хиллис Миллер. Если в статье 1970 года исследователь работает еще в достаточно традиционном русле, указывая на преемственность творчества Вулф с романами XIX века(15), то в специальной главе о романе "Между актами", вошедшей в его книгу 1982 года "Проза и повторение", он склонен рассматривать романы Вулф уже как демонстрацию "нерешительной игры" между двумя смыслами текста, основанными на двух типах повторения, взаимоотнесенность которых "пренебрегает основополагающим признаком логики, гласящем: "либо-А, либо не-А"(16).
В 1980 году в издательстве Калифорнийского университета в Беркли выходит сборник статей под характерным заголовком "Вирджиния Вулф: переоценка и продолжение", и в своем вступительном слове редактор сборника Ральф Фридман с некоторым удивлением отмечает: "Ренессанс Вирджинии Вулф -- одно из тех неожиданных событий, которые так озадачивают историков культуры"(17).
Параллельно набирает силу тенденция рассмотрения творчества Вулф с позиций феминизма, которая и по сей день является преобладающей. Особым значением наделяются те события в личной и творческой жизни английской писательницы, которые считались "маргинальными" с точки зрения академического литературоведения. Вирджиния Вулф приобретает статус знаковой фигуры не только в историко-литературном плане, но и в сфере выработки нового положения женщины в современном обществе. Она знаменует собой переход женщины-автора с позиций подчиненного существования в "мужском доме" литературы, с "чердака" (что характерно для английских писательниц XIX века) к равноправному положению, к "своей комнате". Симптоматично в этом отношении замечание Рейчел Боулби: "Вулф — единственная в двадцатом веке британская женщина-писатель, которая на полном серьезе рассматривается критиками всех направлений"(18). И все же нужно отметить, что, опираясь в своем рассмотрении по большей части на идеи
М.М.Бахтина и французского постструктурализма (Ж.Деррида, М.Фуко, "феминистской ревизии" теории Ж.Лакана) с их упором на "децентрацию" и "полифонию", на признание равноправности всех элементов структуры и разрушение любых иерархий, критики этого направления зачастую склонны выстраивать свои концепции таким образом, что "маргинальное" приобретает статус не "равнодостойного", но "наиболее важного". Так, Джейн Маркус, внесшая большой вклад в новое феминистское прочтение Вулф(19), в одной из своих программных статей выстраивает целую теорию понимания Вулф категории "мужское/женское" на основе. одного зачеркнутого слова в личном письме писательницы к своей сестре, Ванессе Белл(20).
Характерна также в этой связи эволюция позиций Гермионы Ли, ныне профессора в Йоркском университете. В 1977 году буквально на первой странице своей монографии о романном творчестве Вулф она заявляла: "Это книга не о Блумсбери, лесбийской любви, сумасшествии или самоубийстве. В ней не рассматривается Вирджиния Вулф как феминистка, как владелец "Хогарт Пресс", как критик и эссеист, или как биограф. Это литературоведческое исследование ее девяти романов"(21). Однако в 1996 году Г.Ли выпускает в свет биографию Вулф, где творчество английской писательницы, напротив, рассматривается исключительно через призму ее своеобразных жизненных позиций. В статье в газете Independent с красноречивым заголовком "Вирджиния Вулф: женский взгляд", предваряющей выход своей книги, Гермиона Ли указывает, что основной недостаток предыдущей двухтомной биографии Вулф заключался в том, что ее биограф, Квентин Белл, необоснованно "деполитизировал" образ жизни английской писательницы(22).
Основательный крен в сторону феминистской интерпретации творчества Вулф показывают и темы докладов на проводимых с 1992 года ежегодных международных конференциях, посвященных различным аспектам творческой деятельности английской писательницы, и материалы созданной в Internet специальной сети Virginia Woolf Web.
Оставляя в стороне те любопытные заключения, к которым приходят критики феминистской ориентации, укажем лишь на то, что в их истолковании желаемое подчас выдается за действительное. Так, для них считается общепринятым, что своеобразие структуры романов Вулф прямо вытекает из ее осознания подчиненного положения женщины в современной литературе, и шире — в современном обществе. Именно такой "общественно-политический" критерий постулируется в качестве отправной точки для всех исканий английской писательницы в области формы своих романов. Но даже в своем программном эссе "Мистер Беннет и миссис Браун" Вулф, избрав женщину в качестве героини гипотетического литературного произведения, тем не менее ясно указывает, что неспособность писателей-эдвардианцев -- А.Беннета, Д.Голсуорси, Г.Уэллса -- адекватно воплотить этот образ на страницах своих романов связана исключительно с их литературным методом, а отнюдь не из-за их различий в сфере пола и социальной принадлежности. Более того, в том же эссе Вулф прямо заявляет об основном недостатке этих писателей, говоря, что "эдвардианцы никогда не интересовались самими персонажами или самой книгой. Они интересовались чем-то за ее пределами"(23) — то есть как раз теми внетекстовыми реалиями, которые феминистская школа постулирует в качестве "основного интереса" для самой Вирджинией
Вулф. Можно сказать, что ее делают гораздо большей "эдвардианкой", чем она была на самом деле.
В отечественном литературоведении одну из первых оценок творчества английской писательницы можно найти в третьем томе "Истории английской литературы" (1958), где художественный метод Вирджинии Вулф объединяется с методом т.н. "психологической школы": "Убеждение, что жизнь сознания имеет самодовлеющее значение, а социальная деятельность человека есть нечто второстепенное или вовсе не существующее, нежелание или неспособность раскрыть закономерности общественной жизни, социальные связи и конфликты -- все это обуславливает характерные черты произведений писателей психологической школы: отсутствие сюжета, завязки и развязки, последовательно и органически развивающегося действия"(24). Творчество Вулф рассматривалось прежде всего под критическим углом, ибо уже упомянутое "нежелание или неспособность раскрыть закономерности общественной жизни" автоматически переводило ее по ту сторону незримых идеологических баррикад.
В монографии "Английский роман XX века. 1918-1939", вышедшей в 1965 году, Д.Г.Жантиева снова указывает на отсутствие в романах английской писательницы насыщенного событийного ряда, рассматривая это как безусловный недостаток ее метода: "У Вульф люди и явления предстают "освобожденными" от жизненных обстоятельств. В ее романах отсутствует сюжетное движение событий, раскрывающее смысл жизненных конфликтов, композиция сводится главным образом к чисто внешним соотношениям"(25).
Однако Н.П.Михальская в книге "Пути развития английского романа 1920-1930-х годов: Утрата и поиски героя", вышедшей на год позже, прямо отмечает, что особенности творческой манеры английской писательницы неразрывно связаны с иным, по сравнению с реалистическим романом, восприятием действительности: ".в ее понимании отразить реальность — это значит с наибольшей полнотой передать субъективные ощущения, эмоции героя; задачей искусства, по ее мнению, должно стать изображение потока бесконечно разнообразных впечатлений во всей их противоречивой сложности"(26).
Очередным импульсом к изучению творчества Вирджинии Вулф стало появление переводов на русский язык некоторых ее произведений, предварявшихся, как правило, вступительным словом Е.Гениевой — например, к переводу романа "Миссис Деллоуэй" в журнале "Новый мир", N9 за 1988 год, к переводу романа "На маяк" в журнале "Иностранная литература", N9 за 1991 год, и предисловие "Правда факта и правда видения" в однотомнике Вирджинии Вулф "Избранное" (Москва, 1989). Здесь опять-таки акцент делается на своеобразие формы произведений Вулф, в частности, на отсутствии сюжета в романе "Миссис Дэллоуэй": "Хотя внешне канва сюжетно-фабульного повествования соблюдена, на самом деле роману не хватает именно традиционной событийности. Собственно событий, как их понимала поэтика старого добротного классического романа, здесь почти нет"(27).
В 1988 году в "Ученых записках Тартусского госуниверситета: Труды по романо-германской филологии, вып.792" выходит статья Т.Залите "Поток сознания как метод характеристики: В.Вулф, роман "Миссис Деловей". В 1990 году появляются статьи Н.П.Ольшанской "Нравственная проблематика романа В.Вулф "Годы" (в сборнике "Проблема нравственности в зарубежной литературе", Пермь,1990), Н.К.Ильиной "Рассказы Вирджинии Вулф и Олдоса Хаксли" (в сборнике "Модификации художественных систем в историко-литературном процессе", Свердловск, 1990), Н.И.Бушмановой "Литературная эссеистика В.Вулф в традиции английского эссе", вошедшая в сборник "Время и творческая индивидуальность писателя" (Ярославль, 1990) и представляющая собой часть одноименной диссертации. В 1992 году выходит ее же учебное пособие "Английский модернизм: психологическая проза" (Ярославль, 1992), где рассмотривается творчество двух писателей-модернистов -- В.Вулф и Д.Х.Лоуренса. В 1994 году появляется учебное пособие "Модернизм: Литература Австрии, Англии, Германии (Москва, 1994), где содержится глава о Вулф, написанная Н.П.Михальской. В следующем году Л.В.Моденковой защищается кандидатская диссертация по теме "Ранняя проза Вирджинии Вулф (1915-1922 гг): Проблемы психологизма". И, наконец, в 1997 году Н.П.Михальская дает содержательный обзор всего творчества Вулф в биографическом очерке, посвященном английской писательнице(28).
Актуальность нашей работы определяется необходимостью более углубленного исследования творческой эволюции Вирджинии Вулф, в особенности структуры ее экспериментальных романов. Поэтому мы делаем акцент на рассмотрение тех особенностей ее произведений, которые знаменует собой радикальный разрыв с предшествующей романной традицией.
Подобное рассмотрение тем более важно, что в литературе "потока сознания", куда традиционно относят романы Вулф — как, впрочем, и во всей системе модернизма -- проблема художественной формы выходит на первый план и требует к себе наиболее пристального внимания исследователя. Главным является здесь выяснение того, за счет чего сам жанр романа, воспринимаемый обычно как "большая повествовательная форма", не распадается под пером Вирджинии Вулф на отдельные фрагменты, слабо спаянные друг с другом, а производит впечатление цельного и связного повествования. Таким образом, целью работы является определение той авторской стратегии, за счет которой при всех экспериментальных новациях достигается связность и целостность повествования. Указания на "импрессионистичность" прозы В. Вулф, на блестящее использование ей в своих романах техники "потока сознания" в лучшем случае мож^Г служить объяснением структуры большинства коротких рассказов писательницы, но само по себе отнюдь не является основополагающим принципом построения "большого повествования".
В связи с поставленной целью формулируются и следующие конкретные задачи:
1. Определить те важнейшие требования, которые выдвигала Вирджиния Вулф к современному роману и проследить их воплощение в собственной романной практике английской писательницы.
2. Показать важнейшие особенности, которые отличают экспериментальные романы Вулф от традиционных произведений этого жанра.
3. Проследить эволюцию жанра романа в творчестве Вирджинии Вулф 1920-начала 1930-х годов — от первых опытов ("Комната Джейкоба") до кульминации экспериментальной прозы ("Волны") — и выявить ее неразрывную связь с категорией времени.
Предметом своего рассмотрения мы избрали экспериментальные романы Вулф 1920-начала 1930-х годов: "Комната Джейкоба" (1922), "Миссис Дэллоуэй" (1925), "На маяк" (1927), "Волны" (1931) и две "биографии", "обрамляющие" последнее произведение -- "Орландо" (1928) и "Флаш" (1933). Данные произведения наглядно показывают направление и ход экспериментов английской писательницы над романной структурой. Последующие ее романы -- "Годы" (1937) и "Между актами" (1941) - знаменуют новый этап в творческих исканиях Вулф, где основную роль играет конкретное, историческое время, от изображения которого Вулф последовательно старалась уйти в период создания своей экспериментальной прозы.
В ходе нашей работы мы будем опираться на положения, выдвинутые в трудах по исторической поэтике и сравнительному литературоведению А.Н.Веселовского, В.М.Жирмунского, М.М.Бахтина и на некоторые достижения русской формальной школы (Б.В.Томашевский, Ю.Н.Тынянов, В.Б.Шкловский). В плане историко-литературного анализа непосредственной точкой отсчета являются для нас работы по истории английской литературы XX века Г.В.Аникина, Н.И.Бушмановой, М.И.Воропановой,
А.А.Елистратовой, Д.Г.Жантиевой, В.В.Ивашевой, Н.П.Михальской, Н.А.Соловьевой, М.В. и Д.&.Урновых, С.Н.Филюшкиной и др. исследователей. Учтены будут и англоязычные работы, как представленные в этом кратком обзоре, так и не вошедшие в него.
